Макс резко отрывается от меня. Полосует возбужденным взглядом, а я не знаю куда себя деть от неловкости. Может, зря я предложила?

Но не успеваю я порефлексовать на эту тему, как Макс снова вгрызается в мои губы. Неистово, жадно. Сгребает меня со стола и укладывает на кровать. Она одноместная, но его это не смущает.

Оказавшись сверху, он задирает мою майку и сдвинув чашечку лифчика, обхватывает губами сосок.

— Ох, — тут же закрываю себе рот ладонью, чтобы не застонать.

Стены здесь тонкие. Я иногда слышу диалоги девочек из соседней комнаты. Не хватало еще, чтобы сегодня они услышали мой монолог.

— Уверена, Лиз? — хрипло спрашивает, стягивая вторую чашечку и обхватывая ладонью грудь.

— Д-да… — шепчу задушено и тут же ошарашено округляю глаза, когда Макс упирается мне в промежность своей твердостью.

Хочу спросить зачем, но слова застревают в горле, потому что он начинает меня целовать. И одновременно с этим скользить пахом по моим шортам. Прямо в той точке, где сосредоточено все мое возбуждение.

Мы сплетаемся языками, я мелко дрожу.

Он будто занимается со мной сексом, но через одежду. Точно знает куда надавить, потому что уже через несколько минут, по моему телу проходит судорога и я испытываю самый настоящий оргазм.

Выгнув спину, стону ему в рот, чувствуя, как меня прошивает тысячью наполненных удовольствием иголок. В ушах шумит, сердце дробно колотится.

Господи… это было…

Еще толком не придя в себя, где — то на задворках растерянного сознания слышу, как вжикает молния. Макс берет мою руку в свою и кладёт на свой орган.

— Давай, стесняшечка, помоги мне.

Сглотнув, моментально трезвею.

Я впервые вижу его. В те пару раз, что между нами были, чувствовала, что Максим большой, а сейчас подтверждаю это визуально. Он большой, напряженный. С гладкой алой головкой. Под пальцами ощущаются упругие, крупные вены. Задыхаясь от смущения, скольжу вверх, мягко сжимая его.

Макс тут же шипит.

Испуганно ловлю выражение его лица.

— Я сделала больно?

— Нет. — рвано качает головой, — Ты сделала хорошо. Давай еще раз.

Наблюдая за его реакцией, послушно сжимаю еще. Макс закатывает глаза и с силой закусывает губу.

Это выглядит так сексуально, с ума сойти. Рой мурашек струится по коже только лишь от того, что я вижу его вот таким. Открытым для меня, находящимся на грани.

Чуть осмелев, двигаю рукой немного быстрее. Изо рта Макса вылетает хрип, и уже в следующее мгновение он встает с кровати и тянет меня за руки, побуждая сесть.

Надавливает мне на подбородок, приставляя член ко рту. С томительным ожиданием ждет, пока я открою его и скользит внутрь.

— М-м-м, Лиз, — запрокидывает назад голову, и я вижу, как его кадык дергается.

Новый терпкий привкус не вызывает отторжения, скорее наоборот. Пара секунд уходит на то, чтобы привыкнуть к ощущениям, перевести дыхание. Но Макс вероятно на пределе, потому что передышки он мне не даёт.

Надавив ладонью мне на затылок, толкается вперед, ударяясь головкой мне в горло.

Ого.

Округляю глаза, встречаясь с его извергающим молнии взглядом. Он на пределе, еле держится.

— Хочу тебя, — хрипит, немного отстраняясь и снова толкаясь вглубь.

От новизны ощущений в глазах тут же собираются слезы, и Макс замечает их. Стиснув зубы, резко выходит. Склоняется, чтобы поцеловать меня.

— Прости.

Я даже не сразу понимаю о чем он. Только спустя секунду догадываюсь, что мне ведь нельзя плакать и именно поэтому он теперь не толкается глубоко, а мягко входит только головкой.

— Сожми губы, ладно?

Просит натянуто.

Мне хочется, чтобы ему было также хорошо, как и мне. Поэтому обхватив напряженный ствол рукой, я делаю, как он просит. Сжимаю губы и начинаю водить ладошкой вдоль него.

Реакция следует незамедлительная. Макс напрягается еще сильнее, шумно выдыхает. Его грудная клетка ходит ходуном, а пальцы на моем затылке собираются в кулак. Могу только представить сколько ему стоит сдерживаться. Наверное, он привык иначе. Как он говорит — жёстенько. А со мной так нельзя. Хотя, если честно, очень хочется.

Кажется, я возбуждаюсь не меньше его. Пока доставляю ему удовольствие, и сама начинаю от нетерпения ерзать по покрывалу.

Уже даже не стесняюсь. Если ему так хорошо, то я готова делать это чаще. Мне нравится.

В какой — то момент Макс резко застывает, прижимает меня к себе, и на моем языке разливается его вкус. Яркий, необычный, немного вязкий.

Несколько секунд, он стоит, слегка вздрагивая, а потом наконец разжимает кулак и отпускает мою голову.

Смущение возвращается по новой.

Вытерев тыльной стороной ладони влагу вокруг губ, несмело встречаюсь с ним взглядом.

Макс пьяно и довольно улыбается.

Натянув штаны толкает меня обратно на кровать и заваливается рядом.

Прикусив губу, умащиваюсь у него на груди. И мне даже не тесно. Наоборот. Тепло и очень уютно.

— Не против, если я переночую сегодня у тебя? — спрашивает, поглаживая меня по голове.

Удивленно поднимаю на него взгляд.

— Здесь же неудобно.

— Ну, если столкнешь меня, я так уж и быть, арендую кровать твоей соседки.

Тихо смеюсь.

— Не хочу, чтобы ты там спал.

— Тогда обещай не толкаться.

Встречаемся взглядами, и я снова испытываю это ощущение. Полного восторга от того, что Макс мой.

Что он не просто забежал на пять минут, а хочет остаться, несмотря на неудобства.

— Если что я сама займу её кровать.

— Э-э-э нет. Всё, — повернув меня так, чтобы я уткнулась ему носом в шею, подгребает меня к себе теснее, — будешь спать со мной.

И мы спим. Вот так, вроде как очень неудобно, но к утру, к моему удивлению высыпаемся.

Макс уезжает раньше, потому что ему к первой паре. Я же завариваю себе чай, неторопливо одеваюсь, а когда уже собираюсь выходить, мне приходит сообщение от Сережи.

«Зря он это сделал, Лиза».

37. Макс

— То есть, ты утверждаешь, что это клевета.

Кивнув на бумаги, декан, Янсон Геннадий Владимирович, складывает руки в замок на столе.

Я с неверием качаю головой. Толком не успел проснуться, как меня уже вызвали в деканат и ткнули фейсом в доносы.

Весело день начинается.

— Вы хоть скажите имена тех, кто решил позабавиться? — встречаю его требовательный взгляд.

— Это ненужная тебе информация. Главное, что есть студенты, которые утверждают, что ты имеешь самое прямое отношение к увольнению Кривошеева Михаила Ивановича.

Кто эти студенты — ясно понятно. И почему решили настучать тоже. Но как — то глупо делать это спустя год.

— А доказательства? — вопросительно вскидываю бровь. — Я тоже могу сказать, что два года назад кто-то влез в систему и исправил оценки студентов. Только вы же не поверите мне безосновательно, правда?

— Правда, Максим. Именно поэтому я и пытаюсь разобраться с чего вдруг спустя столько времени кому — то понадобилось поднимать ту ситуацию.

Да тут и разбираться не надо. Бакеев решил показать, что он тоже обо мне знает немало. Вот только одними словами сыпать — бестолково и необдуманно. Или это такой ход, чтобы пошатнуть мою уверенность, и у него припасено еще что — то в запасе?

— Так вы спросите это у тех самых персонажей, которые не поленились написать вам послания.

— Ты давай не рассказывай, как мне поступать. Я очень хорошо помню, как полиция здесь у меня всё вверх дном перевернула, когда те студентки написали заявления на Михаила Ивановича. Их мы тоже опросим. Уже обзвонили всех, и твоих родителей тоже вызовем.

Бля-я-я. Этого только не хватало.

— Может, сначала надо разобраться, а уже потом вызывать?

— Вот мы и разбираемся. А ты пока что отстранён от учёбы. Если есть что сказать, лучше сделай это сейчас Магницкий.

Встречаюсь с ним взглядом. Нормальный он так — то чувак, Янсон. Справедливый. Но сейчас бесит.